Четверг, 26.12.2024, 23:58 | Я рад видеть Вас Гость | Регистрация | Вход
Главная » 2009 Октябрь 13 » На Саяно-Шушенской ГЭС ожидают новой катастрофы.
На Саяно-Шушенской ГЭС ожидают новой катастрофы. | 14:44 |
| Игра на выживание. Трагедия ужасна всем, кроме одного — из нее можно извлечь уроки. А если не извлечены — жди следующей. Пока в Москве идут политические игры под лозунгом «Во всем виноват Чубайс!», на Саяно-Шушенской ГЭС с ужасом ждут весеннего паводка, который плотина может не выдержать. Третьего октября, через полтора месяца после катастрофы на Саяно-Шушенской станции, на сайте Ростехнадзора наконец появился «Акт технического расследования причин аварии, произошедшей 17 августа 2009 года в филиале ОАО «РусГидро»—«Саяно-Шушенская ГЭС имени П.С. Непорожного» — так он называется. Появился и спустя чуть более суток исчез. А тем, кто не успел его прочитать, пришлось довольствоваться такой фразой: «Уважаемые коллеги, в связи с техническими проблемами, вызванными большим количеством обращений на сайт по факту публикации Акта, было принято решение, что данный документ будет рассылаться по факту обращения в пресс-службу ведомства». Впрочем, в редакции текст уже был — спасибо неведомым деятелям интернета, которые успели документ скачать и сделать его доступным для всех, кто мог им заинтересоваться, а таких было немало. «Ахинея для дилетантов» Заключение Ростехнадзора ждали, причем не только энергетики, но прежде всего те, чьи близкие — 75 человек — погибли в результате аварии. Человек так устроен: ему трудно смириться с тем, что его отец или брат, сестра ушли до срока, потому что кто-то где-то недосмотрел или что-то сделал не так, — он хочет знать, кто и какую ответственность этот кто понесет. Акт Ростехнадзора этот человеческий инстинкт предусмотрел, но отказал согражданам в разуме — потому что не только рядовой читатель, но даже суперпрофессионалы, как имел возможность убедиться The New Times, из акта не могут извлечь ничего, кроме того, что во всем, как и всегда, виноват Чубайс: в разделе № 7 «События (лица), предшествующие и способствующие возникновению аварии» его фамилия названа в первой тройке как председателя правления РАО ЕЭС, который в декабре 2000 года утвердил «Акт приемки в эксплуатацию Саяно-Шушенского гидроэнергетического комплекса». До этого 22 года (sic!) одна из крупнейших ГЭС мира работала, как оказалось, на основе документа о «временной эксплуатации». Какое отношение акт 2000 года имеет к трагедии, случившейся летом 2009-го? «/.../ не была дана должная оценка действительному состоянию безопасности СШГЭС» — эта фраза из акта тут же была растиражирована всеми государственными телеканалами: документ поспел аккурат к итоговым воскресным программам (а потом сразу же и исчез). То есть трагедия была неизбежна и лишь волей провидения не случилась раньше? Человек, который строил станцию - начальник Красноярского монтажного управления Гидромонтаж на строительстве СШГЭС с 1978-го по 1987 год (напомним, первые два агрегата станции были пущены в 1979 году), а с 1987-го по 1992-й — главный инженер треста «Гидромонтаж» Минэнерго СССР Евгений Любашевский. Это специалист, знающий и станцию, и отрасль досконально. Забегая вперед, скажем: акт настолько возмутил Любашевского, что он написал письмо и.о. председателя правления ОАО «РусГидро» Василию Зубакину, в котором назвал творение Ростехнадзора, «освященное» подписью главы ведомства Николая Кутьина, «ахинеей, рассчитанной на дилетантов». Как связан факт приемки станции в эксплуатацию в 2000 году с трагедией? Вообще никак. Но, возможно, на станции были проб¬лемы, которые в результате и привели к аварии? Проблемы были. И есть. Но авария случилась совершенно по иным причинам. Тогда зачем входящие в комиссию профессионалы высокого уровня, насколько можно судить по должностям, подписали то, что вы называете «ахинеей»? Вне сомнения, здесь сыграли роль ведомственные интересы: большинство членов комиссии — работники Ростехнадзора, который и должен осуществлять контроль за работой станции и который этот контроль не обеспечил. Возможно, еще какие-то факторы сработали — давление сверху, например. Но меня, как инженера, интересуют прежде всего не причины появления такого документа, а причины аварии, а в этом отношении акт не выдерживает критики. Какой именно? Прежде всего, документ составлен безобразно. На одной странице, к примеру, время указано московское, на другой — местное. Чтобы восстановить цепь событий, нужно постоянно заниматься пересчетом. Амплитуда вибрации приводится то в миллимет¬рах, то в микронах. В одном месте написано, что «система непрерывного виброконтроля, установленного на гидроагрегате № 2 в 2009 г., не была введена в эксплуатацию и не учитывалась оперативным персоналом и руководством станции при принятии решений». А ниже приводятся данные этого виброконтроля. Впечатление, что разные авторы писали разные куски данного акта и никто не взял на себя труд привести все это к общему знаменателю. Я уж не говорю о том, что в документ, словно ставилась задача сделать его максимально нечитаемым, напихали разных, не относящихся к делу сведений. Зачем, спрашивается, подробно описывать вибрацию турбины гидроагрегата (ГА) № 2 с момента его пуска в 1979 году, если в 1986-м временное рабочее колесо (турбина) было заменено на новое, рассчитанное на полный напор ГЭС?* * ГА-1 (гидроагрегат) и ГА-2 были пущены в 1978–1979 годах, когда плотина еще не была достроена, поэтому сначала гидро¬агрегаты работали на пониженных напорах и лишь в 1986–1987 годах были переведены на штатные турбины. А по существу? В том-то и дело, что существа никакого нет. Представьте, вы читаете акт о расследовании тяжелейшего ДТП, случившегося в результате выезда водителя на встречную полосу. А там ни слова о том, почему выехал: был пьян, заснул, потерял сознание или у автомобиля отказало рулевое управление. Можно это назвать расследованием? Здесь ровно такая ситуация. Если следовать вашей аналогии, то что в истории с СШГЭС можно назвать выездом на встречную полосу? Запуск ГА-2 (второго гидроагрегата), вибрация на котором значительно превышала максимально допустимую. Я даже могу предположить, что оперативный персонал станции давно перестал обращать внимание на уровень вибрации. Ведь перед самой аварией с незначительным превышением предельного уровня вибрации работали 1-й, 3-й, 8-й и 9-й гидроагрегаты. Но не обратить внимание на вибрацию, в 3,7 раза превышающую допустимую, как это было на ГА-2 и что отражено в акте, невозможно! При такой вибрации оперативный дежурный по всем техническим инструкциям, лежащим прямо перед ним на пульте, обязан был немедленно остановить ГА-2! Но в акте нет объяснения причин, почему этого не было сделано. Мало того, дежурный не отключил ГА-2 даже тогда, когда уровень вибрации стал вдруг резко расти и превысил допустимый в 5 с лишним раз. Тут-то авария и случилась. Почему дежурный или главный инженер, в тот момент присутствовавшие на станции, действовали вопреки инструкции, просто здравому смыслу и не опустили быстропадающий затвор на водоприемнике ГА-2? И об этом в акте ни слова. Но ведь это и есть самое главное: останови они ГА-2, перекинув его нагрузку на другие (гидро¬агрегаты), а на это требуется менее 10 минут, и аварии не случилось бы. Нет в акте ответа и на другой принципиальный вопрос: что помешало дежурному в первые же секунды после аварии сбросить, как велит инструкция, затворы водоприемников всех девяти работавших гидроагрегатов? Тем более что приводы этих затворов имеют автономное питание. Ведь тогда затопление было бы гораздо менее катастрофическим. Что же это за техническое расследование, если в нем не вскрыты причины вопиющих нарушений персоналом должностных инструкций, нарушений, приведших к столь тяжелым последствиям? На кого это рассчитано? На то, что назовут виновным Чубайса и все этим удовлетворятся? Поперед батьки Акт Ростехнадзора изначально должен был появиться еще 15 сентября: по сведениям весьма информированного источника, говорившего исключительно на условии анонимности, документ был готов и ждал лишь указаний сверху: правда, текст его весьма отличался от того, что появился 3 октября. В первоначальном варианте ответственность за аварию возлагалась прежде всего на тех, кто прямо нарушал инструкции, то есть, следуя аналогии Любашевского, выехал на встречную полосу. А из этого следовало, что именно Ростехнадзор, осуществляющий контроль за работой станции, его руководитель Николай Кутьин, а также глава отрасли министр энергетики Сергей Шматко и вице-премьер Игорь Сечин, курирующий энергетический комп¬лекс, несут, хотя и в разных пропорциях, ответственность за гибель людей. Вице-премьер, пока документ готовился, находился сначала в больнице, а потом на месте происшествия — в Хакасии. В его секретариате подтвердить информацию о больнице отказались, сказав, что эти сведения закрытые. Вернувшись в Москву, куратор отрасли ознакомился наконец с актом и, как утверждают, рассердился. Очень рассердился. На ковер был вызван председатель комиссии, глава Ростехнадзора Николай Кутьин, которому было сказано примерно следующее: «Что это у тебя одни пешки виновными назначены. Народ нас не поймет. Или сам хочешь в тюрьму?» Кутьин в тюрьму не хотел и все понял правильно, в этом ему помогло еще и заявление премьера Владимира Путина, сделанное 21 сентября, то есть аккурат между написанием первого варианта акта и последнего: «Назрел вопрос усиления государственного технологического надзора. Напомню, Саяно-Шушенская ГЭС имела все необходимые разрешения и лицензии, а в 2008 году проверялась. И это не уберегло нас от аварии, значит, функция надзора не сработала должным образом». В соответствии с генеральной линией акт был доработан, обогатившись именами бывшего главы РАО ЕЭС Анатолия Чубайса, бывшего (2001–2004) министра энергетики РФ Игоря Юсуфова (ныне посол по особым поручениям МИД РФ) и прочих бывших. Из нынешних чиновников федерального уровня в этом списке виноватых — о чудеса! — только заместитель министра энергетики Вячеслав Синюгин, который до августа 2005 года возглавлял «ГидроОГК» и считался ставленником Чубайса. Обновленная версия тут же утекла на государственные телеканалы, и следующие дни, вторя им, страна ни о чем больше не говорила как о Чубайсе и о том, займет ли он нары рядом с Ходорковским или ему подберут другую компанию? Сам бывший главный энергетик, а ныне главный наноспециалист тут же заявил, что «я вообще отвечаю за все, что происходило при мне в отрасли». Это видели и слышали все. Меж тем события развивались и под ковром. Правительственным. По информации источника, близкого к российскому Белому дому, вице-премьера Сечина в воскресенье, 4 октября, срочно вызвал к себе премьер. Что уж такое сказал Путин — неизвестно, но люди, оказавшиеся в тот момент поблизости от заветной двери, утверждают, что куратор российского топливно-энергетического комплекса из кабинета Путина вышел белый как мел. Выволочку, судя по всему, он получил нешуточную. Причем гнев Владимира Владимировича, считает источник The New Times, вызвало не только и не столько содержание документа, а то, что он был обнародован и попал на центральные телеканалы без ведома национального лидера. Это было нарушение всех правил сегодняшней России: «политические кампании могут начинаться и заканчиваться только с разрешения ВВП» — цитата. Вода-разрушитель Обвинение, предъявленное Анатолию Чубайсу, нешуточное — подписал акт приемки неисправной станции, «при этом не была дана должная оценка действительному состоянию безопасности СШГЭС», говорится в документе Ростехнадзора. И ведь действительно на станции были проблемы, причем родовые — были допущены серьезные ошибки и в самом проекте Саяно-Шушенской ГЭС и при ее строительстве. Именно поэтому и в советское время, и после эксплуатационщики отказывались принять станцию у строителей — так она и работала два десятка лет на основании временного акта приемки, то есть вроде приняли, а вроде и не совсем. Главные проблемы станции — это, во-первых, так называемая фильтрация. Попросту говоря, плотина течет: до середины 90-х текла со скоростью 500 литров в секунду, размывая бетон плотины. С этой бедой справились в 1996-м, то есть за четыре года до подписания злополучного акта о приемке — фильтрацию удалось снизить в 100 раз. Другая проблема — турбины гидроагрегатов СШГЭС хорошо работают при малых нагрузках и при высоких, а вот при промежуточных плохо — возникает сильная вибрация. Источник The New Times согласен с выводом комиссии, что авария во многом была спровоцирована случившимся накануне вечером пожаром на Братской ГЭС, из-за чего режим работы СШГЭС был изменен, и второй гидроагрегат, который потом и развалился, в течение последней ночи несколько раз попадал в «плохой» режим: при допустимом уровне вибрации 160 микрон перед аварией она достигла 840 микрон. Однако Евгений Любашевский считает, что авария с пожаром не связана: «У меня вообще сложилось впечатление, что этот пожар приплели, дабы окончательно всем заморочить голову». Третья, гораздо более серьезная проблема — так называемый водобойный колодец, куда с высоты плотины падает огромная масса воды Енисея. Так вот, как утверждает первый директор Саяно-Шушенской ГЭС Валентин Брызгалов (он написал о станции книгу), этот самый водобойный колодец был изначально неправильно спроектирован. Собственно, главным образом из-за этого колодца работающую с полной нагрузкой станцию не принимали в постоянную эксплуатацию (СШГЭС не одна такая, например, Красноярскую ГЭС приняли через 12 лет после пуска). Циклопические бетонные блоки, которыми выстлан этот колодец, в период больших паводков, когда количество воды возрастает, разрушаются, а то и просто отрываются от бетонного ложа. Несколько раз колодец приходилось капитально ремонтировать, и в конце концов стало ясно, что починить его нельзя — надо строить дополнительный канал отвода воды. Все это зафиксировано в акте приемки станции, который в 2000 году и подписал Анатолий Чубайс (его полный текст имеется в распоряжении редакции). Проектировать канал начали аж в 1997 году, но «РусГидро» не слишком спешило со строительством — дорого: 2 млрд 100 тыс. руб¬лей в ценах 2000 года. Строительство начали в 2006 году и должны были по плану закончить в 2010 году. Обязаны закончить: наложившаяся на старые проблемы августовская авария сделала это вопросом выживания тысяч людей: как утверждает один из консультировавших The New Times специалистов, если отводной канал не будет закончен, то во время весеннего паводка это может привести к катастрофе: плотину может просто снести. Вот этого вывода в акте Ростехнадзора как раз и нет. Цена политиканства По словам специалистов (которые подчеркивают, что говорить на эту тему они готовы только при условии, что их имена и должности не будут обнародованы), сейчас «никто не знает, сколько в таком состоянии простоит плотина. Может, десять лет, а может, месяц». Но если плотину прорвет, то августовская авария покажется тогда улыбкой Джоконды: под угрозой окажется жизнь 75 тыс. людей, подсчитали специалисты. На то, что такой сценарий отнюдь не является фантастическим, указывают некоторые пассажи и акта Ростехнадзора. В пунк¬те 6.4.14, например, читаем: «Получить в МЧС России заключение о готовности эксплуатирующей организации к локализации и ликвидации чрезвычайных ситуаций и защите населения и территорий в случае аварии гидротехнического сооружения». Остается надеяться, что люди, отвечающие за отрасль, знают и понимают больше, чем написано в докладе. Собственно, ничего кроме как надеяться и не остается. «А чего вы хотите, — разводит руками источник The New Times, — если на нижнем уровне инженер не считает нужным проверить шпильки (на которых была закреплена крышка турбины второго гидроагрегата Саяно-Шушенской ГЭС. — The New Times), которые простояли почти тридцать лет и от прочности которых зависит жизнь десятков людей, а на верхнем все заняты политиканством и спихиванием ответственности на соседа». Оригинал материала "The New Times" | |
| Просмотров: 560 | Добавил: Cheizer | |
