Четверг, 25.04.2024, 19:02 | Я рад видеть Вас Гость | Регистрация | Вход
Главная » 2009 » Май » 29 » Комментарий профессора Анатолия Лурье к приговору его сыну.
Комментарий профессора Анатолия Лурье к приговору его сыну. | 10:50 |
| До последнего времени я даже не предполагал, что в судах могут проходить так называемые «заказные процессы». Но на примере суда над журналистом Олегом Лурье, который имел неосторожность оказаться на пути сенатора Слуцкера, я увидел как это делается. Судебные заседания проходили в Тверском суде г. Москвы с ноября 2008 по март 2009 гг. Я присутствовал на всех заседаниях суда, где делались заявления «пострадавшими» и допрашивались свидетели. Речь шла об обвинении в вымогательстве. По заявлениям «пострадавших», семьи Слуцкер, журналист пытался за определенное вознаграждение предотвратить публикации порочащих их статей в интернете. Сразу скажу, что суд определил подсудимому,до учета смягчающих обстоятельств,в сумме по отдельным эпизодам ,срок лишения свободы аж 14 лет. (путем частичного сложения назначенных наказаний окончательно назначили наказание в виде 8 лет лишения свободы со штрафом 200 000 рублей с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима) . В процессе разбирательства предъявленных обвинений рассматривалось три эпизода. Установку суду уже на первом заседании, дал «пострадавший» сенатор Слуцкер, хотя по его признанию, с обвиняемым не знаком и ранее не встречался, а всю информацию получил от своего помощника господина Олейника. Дальше суд довольно четко вел линию обвинения, отклоняя любые требования подсудимого и его защитника. Первым и главным по тяжести наказания (ст. 163 ч. 3 п. «б» УК РФ) был эпизод «вымогательствa» Лурье особо крупной суммы денег, т.е. проступке, за который, согласно УК положен тюремный срок от 7 до 15 лет. Согласно этой статье преступление квалифицируется как особо тяжкое. Естественно, такое обвинение требует особого подхода и доказательная база должна быть безупречной. Какие же доказательства легли в основу приговора, по которому этот эпизод оценен в 7 лет лишения свободы? Обвинение базировалось на заявлении бывшего приятеля обвиняемого помощника сенатора Слуцкера господина Олейника. В своем заявлении Олейник сообщил, что где-то в середине 2006 г. Лурье предлагал остановить публикации статей, порочащих госпожу Ольгу Слуцкер, за 50 тысяч долларов. Кстати, заявление он подал через полгода после этого события. Никаких доказательств того, что в разговоре с Лурье шла речь о деньгах, тем более о сумме в 50 тысяч долларов,нет. Подсудимый разговор о каких либо деньгах в этом эпизоде вообще отрицает, подтверждая, что он только интересовался возможностью получения заказа от госпожи О. Слуцкер на рекламу ее фитнесс-клубов в издаваемом им журнале. Напомним, что Страсбургский суд считает заявление одного человека против другого, при отсутствии иных доказательств, судебной неопределенностью и в судах вообще не может рассматриваться. Поддержкой обвинительной стороны явилось заявление помощницы госпожи Слуцкер, а именно менеджера по рекламе. В своем заявлении, которое она тоже принесла более чем через полгода после события, она описывает встречу с Лурье и коммерческим директором журнала «Джинс» А. Павлюком. На суде она, путаясь в показаниях, ссылаясь на давность события, сообщила, что к ее хозяйке госпоже Слуцкер обращался Лурье с предложением предотвратить публикацию порочащей ее статьи за 50 тысяч долларов. Правда, в показаниях самой госпожи Слуцкер говорится о 50 тысячах долларов со ссылкой на того же Олейника. То есть менеджер говорит о 50 тысячах долларов в качестве имеющейся у нее информации, а реально, по ее словам, на встрече с представителями журнала «Джинс» шла речь о контракте на рекламу фитнесс-клубов, который Лурье, опять же, по ее словам, оценил в 50 тысяч долларов. Она посчитала, что сумма контракта явно завышена, но зато чудесным образом совпала с суммой, о которой говорил Олейник. Другой, присутствовавший на встрече свидетель коммерческий директор журнала «Джинс» А. Павлюк утверждал под присягой, что все переговоры вел он, предлагая полиграфические услуги издательского дома, а также бесплатное размещение рекламы в журнале в обмен на право его реализации в сети фитнесс-клубов. Что интересно, на суде свидетеля Павлюка пытался провоцировать еще один представитель семейного подряда адвокат и одновременно тесть господина Слуцкера господин Березовский. Он настойчиво спрашивал у Павлюка: «50 тысяч долларов за рекламу – это много или мало?». На что Павлюк ответил: «Не провоцируйте меня, разговора о деньгах не было, но если Вы хотите знать мое мнение, то 50 тысяч долларов для одноразовой рекламы это много, но для длительного контракта на рекламу – это нормально». В тексте приговора выхвачена фраза из контекста и сказано от имени Павлюка, что стоимость контракта на рекламу фитнесс-клубов в журнале «Джинс» в размере 50 тысяч долларов США является явно завышенной. Вот так подтасовываются факты в угоду обвинению. И еще одна подтасовка. На допросе у следователя под его давлением, Павлюк предположил, что он мог отвлечься, доставая журналы из портфеля, однако на допросе в суде под присягой он утверждал, что все переговоры вел только он, ни разу не отвлекался и ни о каких деньгах разговора не было. Тем не менее, в обвинительном заключении подменены показания А. Павлюка на суде показаниями у следователя. Но даже в то мгновение, когда он доставал журналы, мог ли Лурье успеть попытаться договориться с менеджером, которого он видел первый раз в жизни, о 50 тысячах долларов за контракт на рекламу? Это просто нереально. А теперь, даже если предположить, что менеджер госпожи Слуцкер говорит правду, что противоречит показаниям другого свидетеля, то все-таки по ее показаниям речь идет именно о рекламе. Однако, к радости судьи, предполагаемая сумма контракта на рекламу совпала с суммой, которую по рассказу Олейника Лурье хотел получить за предотвращение публикации статьи о госпоже Слуцкер. Со ссылкой на Олейника эта же сумма повторялась в протоколах допросов четы Слуцкер, у которых непосредственно никто ничего не требовал. Таким образом, что с чем «совпало»? Разговор двух приятелей и дружно цитируемая сумма в 50 тысяч долларов четой Слуцкер, ссылающихся друг на друга и своего подчиненного, с суммой, названной другой подчиненной за контракт на рекламу, даже если последняя посчитала ее завышенной и даже, если не считаться с показаниями другого свидетеля. Так, что с чем совпало? Что позволило судье признать человека виновным по этому эпизоду в особо тяжком преступлении, мотивируя тем, что представители обвинения, семья Слуцкер и их подчиненные «последовательно, непротиворечиво, согласуясь между собой» говорили одно и то же, называя одну и ту же сумму. Естественно, у них было полгода на то, чтобы согласовать свои показания, которые и в согласованном виде выглядят крайне слабо. Не исключено, что на стадии следствия, видя слабость обвинения, они подготовили этот эпизод. В нем должна была прозвучать сумма, соответствующая ст. 163 ч. 3 п «б», то есть в особо крупном размере, по которой срок осуждения не менее 7 лет. И этот эпизод был продуман и согласован, что позволило судье в приговоре говорить о единстве показаний семьи. Выглядит это смешно, если б не было так грустно. Назначение обвиняемому тюремного срока в размере 7 лет строгого режима по этому эпизоду говорит об абсолютной беспринципности судьи. Второй эпизод, квалифицированный по ст. 163 ч.2 п. «г», зафиксирован в ноябре-декабре 2006 г., по которому подсудимому Лурье назначен тюремный срок 4 года. В этом эпизоде все построено на заявлении и показаниях одного человека – все того же помощника сенатора господина Олейника. Он утверждает, что Лурье вел с ним переговоры о предотвращении публикации в интернете статьи, позорящей его шефа господина Слуцкера, и требовал за это 30 тысяч долларов. Никаких свидетелей этих разговоров нет. Есть отдельные несанкционированные, с явными признаками монтажа и в большей части не читаемые аудио записи разговоров Олейника с Лурье. Все попытки защиты обвиняемого признать эти записи незаконными и не соответствующими действительности не имели никакого результата. Судья полностью согласилась с заявлением Олейника и никаких возражений со стороны обвиняемого не приняла. Совершенно диким выглядит третий эпизод, инкриминируемый обвиняемому по ст. 159 ч. 3 УК РФ «мошенничество». В приговоре звучат следующие слова: «Имея умысел на совершение мошенничества, то есть хищения чужого имущества путем обмана, осознавая преступный характер и общественную опасность своих действий, из корыстных побуждений, с целью личной наживы получил от Олейника 11,5 тысяч евро». Читая эти строки приговора, представляешь себе профессионального матерого мошенника. Однако здесь нет ни слова правды, потому что в тексте приговора нет самого главного, что на эту сумму есть расписка, в которой четко указано, что деньги взяты в долг. Но судье была нужна другая правда и она ее полностью демонстрирует. Неужели человек, который хочет похитить чужое имущество ,будет писать долговую расписку, тем более приятелю, каким был до последнего времени для обвиняемого господин Олейник. Кстати, долг возвращен, и материальный иск заявителем забран. Подсудимый пытался вернуть этот долг сразу же после события, но Олейник почему-то тогда не хотел отдавать расписку. Пытаясь любым путем наказать Лурье, прокурор и судья ориентировались на слова заявителя о том, что эти деньги предназначались для снятия с интернета некоторых публикаций. Судья делает совершенно недоказуемый вывод о том, что содействовать снятию с интернета этих публикаций обвиняемый изначально не мог, а потому квалифицирует этот эпизод как мошенничество. Таким образом, содержание расписки и объяснения обвиняемого судом не принимаются, а слова заявителя, все того же Олейника, становятся главным аргументом для признания подсудимого виновным. И судья, нисколько не смущаясь, назначает обвиняемому по этому эпизоду 3 года тюрьмы. Подводя итог, добавлю, что в общей части текста приговора допущен ряд странных несоответствий. Приведу некоторые примеры. Так, в показаниях на суде Олейника по первому главному эпизоду обвинения сказано, что Лурье при встрече с ним показал ему материалы неопределенного объема (в деле они отсутствуют) и предложил свою помощь в их снятии с возможной публикации. Хотя и эта информация, как сказано было выше, ничем не подтверждена, в самом приговоре звучит совершенно другая фраза, а именно: «…передал Олейнику копии материалов статьи, предназначенной для распространения в сети «Интернет» и потребовал передачи ему денежных средств…». Так все-таки, показал и предложил, или передал и потребовал, что совершенно не одно и то же. Вот такое несоответствие появляется в угоду обвинению. По всему тексту приговора многократно повторяется фраза из уголовного кодекса «под угрозой распространения сведений, позорящих потерпевшего и иных сведений, которые могут причинить вред правам и законным интересам потерпевшего и его близких». В приговоре звучат слова «собрал сведения», «по его инициативе», «занимался размещением», «размещал на сайте». То есть Лурье, согласно приговору, подготовил материалы, решал размещать или не размещать эти статьи в интернете. Но на той же странице приговора судья признает, ссылаясь на владельцев сайтов, на которых были размещены эти статьи, что Лурье никакого влияния на размещение этих статей и их снятие не имел. Вот так идет манипуляция словами в зависимости от статьи УК, по которой обвиняется подсудимый. На просьбы подсудимого провести автороведческую экспертизу все тех же статей, опираясь на ранее опубликованные статьи Лурье, а также журналиста М. Казакова, которого подсудимый считает фактическим автором этих материалов, судья решает, что установление авторства статей не имеет значение. Вот такое у нас правосудие. А.И.Лурье, доктор наук, профессор. Оригинал материала "Дело Олега Лурье"от 26.05.09 | |
| Просмотров: 1181 | Добавил: Cheizer | |
